Кто ложился в мою постель и смял ее?

Нет, я не Лев Николаевич Толстой и не сказку сказываю, а быль.

Если я весь день провожу дома, то раз двадцать за день произношу сакраментальную фразу:

- Кто это лежит на моей постели!

И адресована она не заблудившейся девочке, забредшей в домик трех медведей, а самой любимой пуделине в мире – Татусе. Потому что стоит только упустить из виду постель, как на ней появляется спящий рыжий комочек. И после окрика этот комочек разворачивается, сладко потягивается, отрывает лохматую мордочку от подушки (моей подушки!), укоризненно вопрошает взглядом карих глазок:

- Мама, что случилось, я только на минутку прилегла.

Что удивительно, когда меня нет дома, эта чудная собачка спокойно спит в своей кроватке-таблетке или на диване. Это легко устанавливается, потому что постель остается весь день идеально заправленной.

Вообще с местом сна у Татуси проблемы. Она хочет спать там, где нельзя. Вечером долго топчется на моей кровати, умоляя взглядом разрешить прилечь хотя бы в ногах. Потом сгорбится и, постоянно оглядываясь, отправляется спать на свою подушечку, что лежит на пуфике у кровати. 

Но если я на нее посержусь да еще и прикажу: место, обиженно уходит в свою таблетку. И оттуда сопит, бурчит и жалуется.

Казалось бы, такая хорошая у нее кроватка, тепленькая, меховая, но не любит Татуся спать одна, ей бы прижаться ко мне, да чтобы потискала ее перед сном.

Однажды приехала поздно, подхожу к крыльцу и вижу, что на подоконнике сидит и завывает моя Татуся. И так она увлеклась своей жалобой на жизнь, что не услышала, как я открыла дверь. Ошалело спрыгнула с подоконника, засуетилась, пытаясь забраться на ручки. Пообнимались, поговорили, успокоила свое сокровище, думаю, ладно, пойду,  переоденусь, приму душ.

Видимо, не достаточно уделила внимания пуделине. Возвращаюсь в спальню и вижу картину. Татуся сопя и пыхтя тащит с моей кровати меховой плед и пытается затолкать его в свою кроватку. На меня ноль внимания. Кое-как затолкала плед и устроилась как царь горы. Демонстративно свернулась калачиком и уткнулась мордочкой в плед.

Тут бы мне проявить характер и промолчать. Но нет, спрашиваю:

- Татусечка, что случилось, ты обиделась, ну иди ко мне, я тебя пожалею.

В маленькой кроватке-таблетке мгновенно зародилось цунами: рыжее глазастое существо взлетело и оказалось у меня на руках. Шелковое тельце прильнуло к моей груди, нежный язык стремительно облизывал шею, лицо, плечо. 

Вот так с Татусей на шее по вечерам я чаще всего вынуждена читать почту и даже кому-то отвечать. При этом она продолжала что-то мне рассказывать на ушко, вздыхать и пытаться лизнуть своим нежным язычком.